Французские ордонансовые роты
Король Карл VII попытался уничтожить эту исключительную лояльность, чтобы право вести любую войну и власть над всеми воинами королевства принадлежали ему одному. «Война короля» и «война королевства» должны были в конечном счете стать синонимами. В 1445-1446 гг. Карл VII начал не набор постоянной армии, как иногда говорят, а операцию сортировки, отбора зерна от плевел среди всей массы имеющихся воинов, придавая официальный статус лишь определенным людям и одинаковым по составу отрядам. Это были ордонансовые роты, состоящие из 1800 комплектных «копий», т. е. из 1800 латников, 3600 лучников, 1800 кутилье (7200 бойцов).
Используя Турское перемирие 1444 г., - поскольку необходимый для их оплаты налог собирать в масштабах всего королевства тогда было сложно, - он расквартировал эти несколько тысяч латников в разных провинциях, или округах, возложив на население обязанность содержать их. (В ордонансе 1445 г.: «означенные латники будут стоять в добрых городах всего королевства», которые отбирались «военными комиссарами», т.е. уполномоченными короны.) Расселенные таким образом ордонансовые роты собирали потом для освобождения Нормандии (1449-1450 гг.), а затем для первого и второго завоеваний Гиэни (1451 и 1453 гг.).
Тем не менее, не всем пришлись по душе произошедшие перемены. Епископ Тома Базен, например, считал постоянную армию, как и постоянный налог, формой тирании - тирании тем более бесполезной, добавлял он, что король может по своему усмотрению располагать огромной массой дворян и ленников. «С незапамятных времен французское королевство содержало традиционную армию впечатляющей величины: она состояла из знатных людей королевства. Всякий раз, когда король требовал от них службы, он собирал из знати войско более, чем в 50000 всадников, не считая несметного числа пехотинцев, которых он мог набрать при необходимости.
Благосостояние государства, как кажется, не таково, чтобы в дополнение к этой обычной армии, в которую которой народ вносит свой вклад налогами и традиционной службой, вербовалась другая наемная армия, которая состояла бы на жаловании и получала бы обычную плату даже в мирное время, когда отсутствует угроза войны». Именно бремя налогов, необходимых для содержания постоянной армии казалось Базену признаком рабства: «И таким образом французское королевство, - пишет он, - некогда бывшее землей знати и свободы, под предлогом необходимости содержать эту армию на королевском жалованье, было ввергнуто в пучину рабства, дани и насильственных взысканий, до такой степени, что все население по общему признанию стало по воле короля подлежать налогообложению со стороны его казначеев, называемых главными по финансам, и их чиновников, которые действительно успешно взимают эти налоги самым бесчеловечным образом, и никто не осмеливается возражать против этого. Ведь в глазах этих приспешников тирании попытка усомниться в данном деле представляется более опасной, чем отрицание правды, и тот, кто каким-либо образом отваживается выразить протест, обвиняется в оскорблении величества и незамедлительно подвергается наказанию».
Итак, реорганизация армии была проведена в два этапа - ордонансами 1439 и 1445 гг.
Принципиально важным в реформе было установление монополии короля на войну. Статьи 32, 33 и 37 (ордонанс 2 ноября 1439 г.) запрещали сеньорам без позволения короля иметь собственные крепости и содержать даже небольшое число воинов, облагая для этого население. Дозволялись лишь немногочисленные гарнизоны в замках. Однако, Тома Базен (около 1471-1472 г.) подсчитал, что король Франции может собрать с феодальной знати более 50000 латников.
Также ордонанс 1439 г. воспрещал знати отправляться на войну за пределы королевства под угрозой потери дворянских привилегий и конфискации по имуществу по праву «оскорбления величества». Капитаны должны были давать клятву служить только королю, и никому иному. В случае, если этого требовали интересы короля и государства, они должны были защищать их против всех, даже против собственного сеньора.
Наконец, в 1445 г. вышел новый ордонанс, который ознаменовал действительно поворотный момент. Итак, в 1445 г. (ордонанс был издан между 9 января и 26 мая, скорее всего, в конце марта) в глубокой тайне из капитанов была отобрана элита - 15 человек, поклявшихся в верности королю, в соответствии с установленным ордонансом числом рот. По мнению Филиппа де Коммина, образцом для создания новой армии послужили войска итальянских государств («по образцу итальянских сеньоров»). Некоторые историки утверждают, что такую идею подал Карлу его шурин, Рене Анжуйский, ветеран войн в Лотарингии и Италии, и миланский посланник, Джан-Галеаццо, в послании от 26 мая 1445 года (к коему он приложил копию ордонанса), похоже, подтверждает это суждение.
Сам текст указа 1445 г. не сохранился. Но более поздние документы упоминают о наличии во времена Карла VII 1500 ордонансовых копий. 1500 копий и 6000 лучников, или 1500 копий, 3000 стрелков и 2500 кутилье: это цифры, упомянутые в реестре совещаний в Шалон-сюр-Марн 1445 г. Тома Базен сообщает, что эти 1500 копий распределили по 15 ротам равного размера. Но королевский акт от 25 апреля 1446 г. (см. ниже) подчеркивает необходимость содержания до заключения мира 1500 копий в Лангедойле и 500 в Лангедоке, не учитывая войск на границе с Нормандией и Гиэнью.
Еще пять рот были образованы в 1446 г., когда новая система была распространена на Лангедок. И к 1461 г. ордонансовые роты насчитывали в общей сложности (теоретически) 2636 копий, или 15816 человек.
Жак дю Клерк в своих воспоминаниях пишет (под 1450 годом): «Правда, что по ордонансу, который король установил в своем королевстве, каковой без сеньоров, владетельных принцев, феодов и арьер-фьефов, которые должны служить, выставляет обычно 1600 копий. Тем, кто пребывает в этом ордонансе из 1600 копий из месяца в месяц, ведет ли король войну, или нет, крестьяне и горожане платят талью, которую оный король налагает на них, которая называется талья для латников; и каждый латник имеет 15 франков королевской монетой за трех своих коней: то есть для себя, своего пажа и гизармьера или кутилье; и каждый лучник, для себя и своего коня, 7,5 франка в месяц. Во время завоевания Нормандии все латники короля Французского, и те, кто был на его службе, будь то из оного ордонанса или нет, все получали свое жалованье из месяца в месяц; и не было столь смелого, кто отваживался взять во время означенной войны или завоевания Нормандии пленника, требовать выкуп за коня или других животных, кто бы они ни были; провизия ни в одном месте не взималась без оплаты (за нее), кроме только у оных англичан и людей, державшихся их стороны». (Это известие подтверждают другие источники.)
Для периода 1446-1449 гг. известно географическое распределение 896 копий. Можно думать, что за первые годы королевского ордонанса численность личного состава рот выросла примерно до 1800 копий. Это и были постоянные войска французской монархии, с которыми Карл VII в 1450-1453 гг. отвоевал Нормандию и Гиэнь.
Итак, в каждой «ордонансовой роте» находилось по штату 100 «снаряженных копий» (lances fournies или garnies), в каждом 6 человек и 6 лошадей, итого 600 человек (9000 во всех ротах). Состав копий (о вооружении их см. в соответствующем разделе) в источниках на первый взгляд варьируется. Матье д’Эскуши пишет, что там были латник, паж, три лучника и кутилье, цитирую: «Тогда было велено, как королем, так и вышеозначенными советниками, чтобы было 15 капитанов, каковые будут иметь каждый под своим началом сто копий, и что каждое копье будет получать жалованье на шесть персон, из коих трое будет лучниками, четвертый - кутилье, с латником и пажом». Но более точный Жан Шартье описывает копья Нормандской кампании как состоящие из латника, пажа, двух лучников, кутилье и вооруженного слуги. В ордонансе, подписанном 26 мая 1445 г. в Люппе-ле-Шатель (ныне Луппи-ле-Шато), говорится, что в новых ротах «на каждого латника (будет) один кутилье, один паж и три коня и два лучника, один паж или один вооруженный слуга и три коня».
Была установлена постоянная связь между лучниками и латниками, как и в английской армии. Поздние ордонансы рекомендовали не заходить ниже цифры в 6 человек и 6 (позже добавилась седьмая, вьючная) лошадей (1462, 1474 и 1475 гг.). Сколько же было комбатантов в копье? Три, если учитывать латника и лучников, или же четыре, если добавить кутилье. Вероятно, кутилье был нечто бoльшим, нежели простым вооруженным слугой. В 1471 г. бургундцы поместили своих кутилье «в баталию и в строй», смешав их с латниками. Одного из лучников капитан обычно назначал квартирмейстером, с целью размещения солдат по квартирам.
Пажи и слуги не имели привычки активно участвовать в бою. Во время боя и после его они участвовали в грабеже и «мародерствах». Вооруженные слуги (в возрасте от 20 до 30 лет), как правило, происхождения были низкого и часто набирались в регионе, где стояла рота или в провинции, откуда родом были латники роты. Так, Жан Барди, 25 лет, слуга Фуко де Полиньяка, латника под началом Жана де ла Перша, который служил Карлу VII долгое время против англичан в Сентонже, под началом Фуко и Анри де Полиньяка, его брата. Пажи (в возрасте 9-19 лет, более половины их - 15-17 лет), напротив, часто были благородного происхождения, обычно их родители были связаны с латником, который обязывался научить их военному делу. Кутилье же по социальному положению, несомненно, были крайне разношерстным людом.
Не всегда роты достигали штатного количества. Рота Робера де Флока в 1450-е гг. состояла из 90 латников и 180 лучников, роты Оливье де Броона и Гийома де Роснивина имели тогда же только по 30 и 60 воинов соответственно.
Что касается внутренней структуры роты, ее составляли капитан, его заместитель и несколько прапорщиков (энсайны, гидоны). Etat капитана составлял в месяц, за снаряженное копье из 6 человек и 6 коней, 21 ливр серебром турской монетой (к 1453 г. - 20 ливров). Заместитель капитана назначался им самим и заменял его в случае необходимости, пользуясь всеми его прерогативами и полномочиями. Прапорщики несли одно или несколько знамен роты, знаменосец лучников (гидон), как видно из названия, нес их значок и, несомненно, командовал стрелками роты.
С 1445 г. рота делилась на несколько «банд» (bandes), каждое представлявшее собой одну из комнат, в которых квартировала рота (chambres), включавшие определенное число полных копий. Также, каждый капитан лично располагал небольшим числом латников и лучников, относящихся к его дому, его отелю, его свите.
С 1445 г. капитан имел право заменять солдат своей роты по мере того, как появится вакантное место, или набирать их, если речь пойдет о новой роте. Например, Карл VII сообщил Танги, сиру де Жуайезу, «что он может и ему дозволяется взять и выбрать до двадцати дворян и сорока стрелков, таких годных, как ему покажется, там, где он их сможет найти, которые, по своему желанию и без принуждения, пожелают пойти под его начало и состоять в подходящем снаряжении, каждый согласно своему положению, чтобы нам служить или вести войну».
Инспектирование ордонансовых войск проводилось благодаря смотрам и сборам. Похоже, что с основания рот до покорения Нормандии (1450 г.), они имели место почти каждый месяц, но затем стали проводиться каждые три месяца, по «кварталам».
Одним из капитальных нововведений реформы 1445 года было обязательство расквартирования войск. До того войска фактически «держались в поле», неконтролируемые и не поддающиеся контролю властей. Король и армейское командование прилагали все усилия для того, чтобы сосредоточить их «на границе со старыми врагами и противниками», англичанами, надо думать - с той мыслью, чтобы все проблемы, связанные с содержанием войск, нес неприятель, а не они сами. Но теперь, хотя часть армии и была оставлена на границе с Гиэнью и Нормандией, остальные войска были рассеяны по всему королевству.
Для облегчения контроля над войсками, корона отводила каждой роте большой город, который, вместе с округой, обеспечивал капитана и его людей жалованьем.
Подразделения роты расквартировывались по соседним городкам, обычно группами по 20 (как в замке Сен-Совёр-ле-Виконт, 1453 г.), максимум 50 копий. Городские власти предоставляли им помещения - каждому копью требовалась комната с очагом, тремя кроватями, бельем, кухонной посудой и конюшней. Согласно ордонансу 1459 г. для Барруа, «латник должен иметь одну комнату и две кровати, конюшню на четыре коня и другое помещение для хранения продовольствия; два лучника, одну комнату и две кровати, и конюшню на четыре коня и другое помещение для хранения провианта». Город предоставляла им кровати «и каждую неделю - белье (blans draps), и дважды в неделю - белую скатерть».
Д’Эскуши говорит, что, «хотя число солдат, оплачиваемых таким образом, выросло до 9 или 10 тысяч всадников, немного их было в городах: в Труа, Шалоне, Реймсе, Лане или прочих подобных городах было не более 24 или 30 их, согласно размерам и богатству города. Итак, солдат было недостаточно для того, чтобы овладеть означенными добрыми людьми и жителями».
С 1450 г. (завоевание Нормандии) появляется различие между малым (petite) и большим (grande) ордонансом (или - «retenue»). Последний термин применялся для обозначения конных рот, предназначенных для полевой службы, а малый ордонанс (иногда - «малый вычет», «малые оклады», petite retenue, petites payes, petites soldes) составляли гарнизонные войска. Они содержались на регулярной основе для защиты пограничных провинций от англичан и не должны были отвлекаться для наступательных кампаний. Из-за своей малоподвижности эти войска вскоре были прозваны «gens de guerre a la morte paye» (буквально «солдатами на мертвом жалованье»), что (весьма и весьма приблизительно) можно перевести как «мертвые души» (правда, не в том смысле, какой им придают в России со времен Гоголя). Плату они действительно получали меньшую, чем в ротах большого ордонанса.
Гарнизон состоял из определенного числа копий (по четыре человека и четыре лошади) - система, сравнимая (или параллельная) с большим ордонансом. В каждом копье было по три всадника, латник и два лучника, но отсутствовал кутилье, имелся только один слуга или паж. Но уже в октябре 1452 г. Карлу VII предложили лишить лучников малого ордонанса коней («не имели б никаких лошадей»), и чтобы латникам оставить лишь по одной лошади, за исключением «некоторых, которые получают двойное жалованье, или (тех), которые командуют людьми».
Михаил Потягун
